Байрон Кейтлин Рид (Byron Kathleen Reid) (все зовут ее Кейти)

Просветленная, не имеет традиции

Основное место деятельности и жительства:

США, Южная Калифорния

Предприниматель и мать семейства, Кейти жила в маленьком городке на  юге калифорнийской пустыни. На протяжении практически десяти лет она погружалась в глубокую депрессию,  отвращение к самой себе и постоянный поток мыслей о самоубийстве. На протяжении последних двух лет  она часто не могла найти в себе силы просто  покинуть спальню. Однако в одно февральское утро 1968 года, она осознала нечто, изменившее всю ее жизнь. Такие переживания называют по-разному. Кейти называет их «пробуждением к реальности». Вот то что она говорит об этом:

«Я заметила, что когда я верю собственным мыслям, я страдаю, а когда я им не верю, я не страдаю, и это работает для любого человека. Свобода оказалась поистине простой. Я обнаружила, что страдать совсем  необязательно. И я нашла в себе ту радость, которая никогда не исчезает даже на мгновение. Эта радость есть в каждом из нас, все время.»

«Через две недели после того как я приехала в дом для людей, нуждающихся во временном пристанище, моя жизнь кардинально изменилась.»

«Однажды утром, я, как обычно, спала на полу. Ничего особенного не произошло за прошедшую ночь.  Я просто открыла свои глаза. Но в это мгновение я смогла видеть без концепций, без мыслей или внутренней истории. Меня как бы не существовало. Словно проснулся кто-то иной.

Оно открыло глаза, и смотрело сквозь глаза Кейти. Оно было свежим,  ясным, и оно было новым, его до этого никогда здесь не было. Все было совершенно неузнаваемым. Оно испытывало такое восхищение! Смех покатился наружу из его глубины. Оно дышало и было самим экстазом. Оно было опьянено радостью: оно жаждало абсолютно всего. Не было ничего отдельного, ничего, что не могло бы быть принято. Все было его собственной сущностью. В первый раз я – оно – переживало любовь к своей жизни. Я – оно – было в восторге!

Чтобы быть как можно точнее, я использую слово «оно» для обозначения  этого восхищенного, любящего сознания, в котором не существовало идеи меня или внешнего мира, но которое включало все. У меня просто нет другого способа передать, насколько новым и свежим было это сознание.
Не было никакого я, наблюдающего «его». Не было ничего, кроме «него». И даже осознание «его» появилось позже.

Позвольте мне описать это по-другому. Появилась нога, по ней полз таракан. Оно открыло свои  глаза, и что-то было на ноге, или было что-то на ноге, и оно открыло глаза – я не уверена в последовательности, потому что ни в чем этом абсолютно не было времени.

Если прокрутить это в замедленном действии – будет так: оно открыло свои  глаза, посмотрело на ногу, через лодыжку полз таракан, и… оно пробудилось! Оно родилось.
И с этого момента оно наблюдало. Но при этом не было ни субъекта, ни объекта. Оно стало – всем, что оно видило. В нем не было никакого разделения.

Весь мой гнев, все мои мысли, которые беспокоили меня, весь мой мир, вообще весь мир, все полностью  исчезло. Существовало лишь это сознание. Нога и таракан не были вне меня, понятия «внутри» и «снаружи» не существовало. Все было мною. И я стала чувствовать восхищение – абсолютное восхищение! Не существовало ничего, и был целый мир: стены и пол и потолок и свет и тело, все, в своей полноте. Но только то, что оно могло видеть:  не больше, не меньше.

Когда оно встало, это было поразительно. Не было никакого мышления, никакого плана. Оно просто встало и пошло в ванную. Оно направилось напрямую к зеркалу, заглянуло в глаза своему отражению, и все стало очевидно. Это было даже глубже чем восхищение, которое оно испытывало до этого. Оно буквально влюбилось в свое существо в зеркале. Словно женщина и сознание этой женщины навсегда слились. Были только глаза, и ощущение безграничного простора, без каких-либо знаний. Это было словно меня – ее – ударило током. Как будто Бог подарил самому себе жизнь через тело женщины,  Бог настолько любящий и светлый, настолько неосязаемый – и она знала, что это она сама и есть. Связь их глаз была такой глубокой. В этом не было никакого содержания, только безымянное узнавание, полностью  захватившее ее суть.

Любовь – самое подходящее слово, которое я могу найти. Оно было разделено, и снова соединилось. Оно шевельнулось, затем оно в зеркале, и затем оно присоединилось так же быстро, как и отделилось – были одни глаза. Глаза в зеркале были его глазами. И оно отдало себя снова, при новой встрече. И это дало ему его сущность, которую я называю любовью. Пока оно смотрело в зеркало, только глаза, их глубина, были реальны, только они существовали, до этого не было ничего. Ни глаз, ничего; даже не было никого, стоящего там. И потом появились глаза, чтобы сделать его тем, чем оно являлось. Люди называют объекты именами: стена, потолок, нога, рука. Но у него не было имен для этих вещей, потому что оно не могло разделять. И оно невидимо. Было невидимо, пока не появились глаза. Пока не появились глаза. Я помню слезы благодарности, которые катились по моим щекам, когда оно смотрело на свое отражение в зеркале. Я даже не знаю, как долго оно стояло, пристально глядя в зеркало.

Такими были первые моменты после моего рождения в нем, или его рождения во мне. От Кейти совершенно ничего не осталось. Не осталось даже обрывка воспоминания о ней – ни прошлого, ни будущего, ни, даже настоящего. И в этом была такая открытость, такая радость. «Нет ничего прекраснее этого», я ощущала, «ничего кроме этого даже не существует. Если бы ты любила себя больше, чем даже можно представить, ты подарила бы себе это. Лицо. Руку. Дыхание. И это не все. Стену. Потолок. Окно. Кровать. Лампочки. О! И это! И это! И это тоже! И это тоже!

Все это происходило вне времени. Но когда я пытаюсь выразить это своим языком, приходиться восстанавливать цепочку и заполнять пробелы. Пока я лежала на полу, я поняла, что когда я спала, до таракана на ноге, до какой-либо мысли, до какого-любо мира, не было ничего. В это мгновение родились четыре вопроса, составляющие Работу. Я поняла, что никакая мысль не может быть Истиной. Вопросы полностью присутствовали в этом открытии. Это было будто бы я закрыла ворота и услышала щелчок. Проснулась не я – проснулось Исследование. Пробудились две полярности, левая и правая сторона вещей, существование/отсутствие.
Обе стороны были равны. Я это поняла  в тот первый момент отсутствия времени.

Повторюсь снова: пока я лежала в этом сознании, как и само сознание, появилась мысль: Это нога. И сразу же я увидела, что это неправда, и в этом состоит восторг. Я увидела, что все было наоборот. Это не нога, это не таракан. Это неправда, и в то же время есть нога, и есть таракан. Оно открыло глаза и увидело ногу и ползущего по ней таракана. Но для этих вещей не было имен. Не было отдельных слов для ноги, или таракана, или стены, или чего либо еще. И оно смотрело на свое тело, на себя, без каких-либо имен. Ничего не существовало отдельно от него, ничего вне него, все пульсировало жизнью и абсолютным восторгом, и все было одним цельным переживанием. Разделять эту целостность и видеть что-то как внешнее по отношению к себе было бы неправдой. Нога существовала, и все же она не была отдельной вещью, и называть ее «ногой» звучало бы как ложь. Это было бы так абсурдно. И смех продолжал литься из меня.
Я увидела, что нога и таракан – это названия радости, и не существует имен для реальности, которая проявляется сейчас.
Это было рождением сознания: отражающаяся мысль, видящая себя во всем, окруженная необъятным океаном собственного смеха.

Когда я пытаюсь объяснить, как Работа родилась в результате этого мгновенного осознания, я могу проанализировать это мгновение, замедлить его, и рассказать об этом, что занимает какое-то время. Но при этом время появляется там, где не было даже мгновения. В этом отсутствии времени все узнавалось и виделось как ничто. Оно увидело ногу, и оно узнало, что это не нога, и полюбило то, чем эта нога являлась. Первый и второй из четырех вопросов составляют это переживание в замедленном действии.
«Это нога» – Правда ли это? Могу ли я быть абсолютно уверена, что это так? Нет. Чем она была до появления мысли о «ноге», до появления мира этой «ноги»? Ничем.

Затем третий вопрос: Как я реагирую, когда верю в эту мысль? Я осознала, что всегда есть какое-то напряжение, сжатие, когда я верю в любую мысль, создающую мир, отдельный от меня, объект, который кажется находящимся «где-то там, вовне», и это сжатие является формой страдания.
Четвертый: Кем бы я была без этой мысли? Я была бы пространством  до появления мыслей, я была бы – я есть – мир, абсолютная радость.
Затем переворот: Это нога – это не нога.

На самом деле все четыре вопроса присутствуют в первом – Правда ли это? – и все раскрывается в тот момент, когда первый вопрос задан.
Второй, третий и четвертый вопросы были частью исследования, содержащегося в этом переживании. Эти вопросы не выражались в словах, они не были выражены, не появились как мысли, не были пережиты во времени, а присутствовали как возможности, когда я рассматривала свой опыт впоследствии и пыталась сделать его доступным для других людей.

С четвертым вопросом круг полностью  замыкается. А переворот – это заземление, возвращение. Ничего не существует – что-то существует. Таким образом люди могут оставаться без страха стать ничем, без личности. Переворот поддерживает их до тех пор, пока он не станет комфортным местом. И тогда они понимают, что конец всех путей именно там, где они сейчас находятся.»
Она обнаружила, что ее депрессия была вызвана не окружающим миром, а ее убеждениями об этот мире.
Вместо безнадежных попыток изменить мир, чтобы он соответствовал ее мыслям о том, каким он должен быть, она смогла задать вопросы о своих мыслях и, встретив реальность как она есть, пережить невообразимую свободу и радость.
В результате прикованная к постели женщина с суицидальными наклонностями внезапно была наполнена любовью ко всему, что приносит ей жизнь.

Метод само-исследования Кейти, называемый Работой, не был разработан в результате этого переживания; она говорит, что он пробудился вместе с ней, как ее сущность в то февральское утро 1986 года. Это простой, но действенный метод, доступный людям всех возрастов и с любым опытом жизни, который не требует ничего, кроме ручки, бумаги и открытого разума.
Первые люди, попробовавшие Работу, сообщили, что она преобразила их жизнь, и Кейти вскоре стала получать приглашения на встречи с людьми, желающими познакомиться с этим процессом.